«В Одессе очень много шарманщиков», - отмечал 2 июля (19 июня) 1912 года «Одесский листок».

«Их сопровождают акробаты, танцовщицы, фокусники, но в большинстве случаев их неизменными спутниками являются певицы. Худенькая, плохо одетая девочкой с бледным личиком, с грустными недетскими глазами, под завывание расстроенной шарманки, распевает по дворам песни улицы. Сколько грусти, сколько безысходной тоски и горя, сколько жалоб на жестокую судьбу слышится в этих песнях. Кто составлял их? Мастеровой-ли, спившийся с горя и выгнанный на улицу, или, быть может, сочинил «бывший человек», подонок большого города. Кто скажет? Разлука с милой, беспросветная жизнь, тяжелое горе воспевается в них. Маленькая, забитая певица олицетворяет эти песни. Всмотритесь в ее личико, загляните в ее глаза, и вы увидите скорбь, тоску… Дитя большого города, что ждет ее впереди? Пройдет год, другой и из певицы шарманщика она станет «уличной». Улица не выпустит своей жертвы. Улица родила ее, улица воспитала ее, на улице окончится ее многострадальная жизнь, ненормальная с самого зачатия. Только случай может вырвать ее из когтей улицы.

Есть в Одессе общество призрения детей, занимающихся нищенством. Имеются и другие общества, задавшиеся целью перевоспитать таких детей, но улица сильнее их, могущественнее...

        «Любила я, страдала я,

        А он, подлец, забыл меня.»

Вот основной мотив уличной песни и уличная певица, распевая эту песенку, знает, что такая же судьба постигнет и ее. Забудет ее возлюбленный, забудут ее люди и затеряется она в мире среди сотен, тысяч таких же забытых», - рассказывала газета.