Недавно в Одессе меня поставили в пример. По-настоящему. И вот как это было. Покупаю себе обычное пивко вечернее после рабочего дня. Так как вечер обещал быть долгим, решил без церемоний сразу взять четыре литровые бутылки, чтоб потом не бегать (хотя всё равно потом побежал конечно же). Сразу за мной стоят два модных молодых человека. У каждого из них по стеклянной полубутылке 0,33 модного пива и по пакетику сухариков. Модных, разумеется. Я выкладываю свои одинокие четыре литраса на кассу, их пробивают, рассчитываюсь, беру сдачу, отказываюсь от кулька и, отточенным годами практики движением, подхватываю две бутылки в одну руку, две в другую, неспешно направляюсь к выходу, и тут слышу за спиной характерный звон стекла – тыдыщ-бам-бух-хрясь-шмяк-чмяк-шшшш-щщщщщщщщщщщ-сссссссс...

Поворачиваюсь, так и есть – один из чуваков выронил стеклянную бутылку из рук прямо возле кассы, и пиво вкусной пеной растеклось по всему магазину.

— Ну что же вы, ребята! – продавщица смотрела на них без злости, а с каким-то даже сожалением. – Вот, смотрите, мужчина взял четыре литра, и ничего. А у вас даже одну бутылку взять не получается.

Так меня поставили в пример. По-настоящему. Первый раз в жизни. И, надеюсь, в последний. Но ненадолго я все же почувствовал себя пивных дел мастером. Видимо, именно это меня и подвело, когда я решил в жаркий полдень взять в маленьком львовском магазинчике немного пивка. День обещался быть долгим, и я решил без церемоний сразу взять четыре литровые бутылки. Чтоб потом не бегать. Стоит ли говорить, что все равно пришлось бегать? Причем неоднократно. Но это было потом. А сейчас я стоял в очереди, передо мной стояли две очаровательные модные львовские малышки. С пивом, что характерно. Модной маленькой полубутылочкой 0,33. Нет, без сухариков.

И вот они отходят от кассы, начинается вся эта куплепродажная суета: карман-кошелек-деньги-прилавок-сдача-кошелек-карман. Наконец я, отказавшись от кулька (или, как во Львове его импозантно называют, пакета), привычным движением подхватываю свои четыре литраса между пальцами, и тут вижу – у девочек проблемы. Не могут открыть свою бутылку. Я накидываю на себя свой плащ пивного супергероя и невероятно элегантно предлагаю свою помощь:

— Девочки, позвольте помочь?

— Та тут штучка від кришки відірвалася.

— Предоставьте это профессионалам.

Беру у них бутылку, осматриваю пациента. Так, ага, ясно-понятно. Таки да, от крышки оторвался язычок, с помощью которого бутылка легко открывалась. Продавщица на кассе с видом ассистента, без слов понимающего хирурга, протягивает мне открывашку. Старую, советскую, с деревянной ручкой. Прямо из детства. Я начинаю орудовать над намертво прилипшей к бутылке звездочкой крышки. Ничего не получается. Сидит намертво. Не получается даже минимально просунуть лезвие консервного ножа между бутылочным горлышком и крышкой. Девушки молча наблюдают за моими мучениями. Назад дороги, конечно же, нет.

Львов. Полдень. Жара. Маленький магазинчик. Никаким кондиционированием и не пахнет. Не хватает только свисающих липких лент для мух, когда-то свисающих с потолка в каждом магазине, в моём детстве. Пот крупными неприятными каплями покрыл не только мой лоб, но и все лицо, протекая мерзкими ручьями между каждым волоском моей и без того неопрятной щетины. Милые девушки и продавщица не упускают ни одного моего движения, не пропускают ни одной капли пота. Казалось, что они готовят книгу «Хроники позора гостей Львова». Была бы бестселлером, можете не сомневаться.

Конечно же в какой-то момент я дал слабину и начал нервничать. Чудовищно хотелось пива, которое я купил и которое дожидалось меня на прилавке. Пива хотелось даже ещё больше, чем просто свалить отсюда, из этого чертова магазина с равнодушными девочками. Я начал вертеть во все стороны то бутылкой, то консервным ножом. Ничего не помогало. Порезал сначала один палец. Потом другой. Кровь, пот и слезы – не иначе. Наконец, я решил зайти с козырей и просто проткнуть эту гребаную неоткрывающуюся крышку, как это делали с консервами в той давно не существующей стране, где прошло моё детство. Аккуратно поставил острие ножа прямо на середину крышки, и ладонью такой – хыдыщ! Непонятно, чего я ожидал, но произошло ровно то, что и должно было произойти по всем законам физики: из образовавшейся пробоины стала хлестать пивная пена, пока я старался побыстрее сорвать всю крышку.

Да, я это сделал. Но какой ценой! Те пару человек, которые зашли с тех пор в магазин и уже стояли в очереди рядом со мной, невольно отстранились, но давление пивной бутылки не обманешь! Конечно же на них тоже, как и на меня, неизбежно попали брызги пива. И это я еще позорно умолчал о том, что где-то там, в пивных пятнах, есть и капли моей крови из пальца, смешавшиеся с дьявольским напитком.

Я нехотя оценил, сколько осталось пива. Полбутылки. Девочки пристально смотрят на меня. Я на них. Они на меня. Не отрывая от них взгляда, я молча беру и не спеша, но и не отрываясь от горлышка, выпиваю оставшуюся жидкость. Девочки в упор наблюдают за происходящим. Я ставлю бутылку на прилавок, вытираю губы, беру свои 4 литра и говорю:

— Спасибо. Вкусное пивко.

И удаляюсь. Тишина за спиной невероятно магнетична. Полагаю, что в этот момент я подпортил карму не одному поколению своих потомков. Конечно же, я всего лишь пытался пошутить. Никуда я не собирался уходить. Гребаное интеллигентное воспитание не раз в этой жизни проделывало со мной довольно гнусные штуки. Так что я эффектно повернулся снова к ним лицом с примирительной улыбкой, как будто девочки присутствовали только что при лучшем розыгрыше в мире.

— Дамы, простите, шучу конечно же, не сдержался. А кто бы сдержался? С меня бутылка пива. Выбирайте любое.
Ни один мускул не дрогнул на их каменном лице.

— Йди собі вже, жлоб москальский.

— Я одесский.

— Воно й видно. Ще хуже.